Первый раз Краснов был задержан в Киеве вместе с другим крымчанином, Александром Костенко, в мае 2014 г. У них было изъято значительно количество оружия и взрывчатки. СБУ уже тогда утверждала, что молодые люди (оба – бывшие милиционеры) были засланы в Киев в январе 2014 г. «где под видом сторонников Евромайдана присоединились к активистам в Киевской городской государственной администрации». По версии СБУ, «позиционируя себя активными участниками Евромайдана, они готовили ряд акций диверсионно-подрывного характера против нашего государства, собирали и передавали своим российским координаторам информацию о ходе событий». Краснов и Костенко находились на связи с российской диверсанткой Марией Колядой, которую обеспечивали оружием. М.Коляда формировала диверсионные группы и участвовала в дестабилизации обстановки в Херсонской области и в Николаеве, 7 апреля 2014 г. в ходе столкновений у здания Николаевской областной государственной администрации использовала огнестрельное оружие и ранила трех человек. Ее арестовали и впоследствии выдали в Россию в рамках обмена военнопленными. Нет точной информации, почему для Краснова и Костенко арест не закончился судом еще весной 2014 г.: уголовное дело о хранении оружия закрыто не было, но молодые люди вышли на свободу. Арестованные были отпущены на поруки народного депутата. По всей видимости, за них вступились представители ВО «Свобода», поскольку партия сразу же после их задержания распространила пресс-релиз, в котором назвала молодых людей своими активистами, а сотрудников правоохранительных органов – неизвестными, разгромившими квартиру. Выдвигалась версия, что к освобождению молодых людей мог быть причастен исполняющий обязанности генерального прокурора, которым тогда был принадлежавший к партии «Свобода» Олег Махницкий.
После освобождения Краснов отправился на Донбасс, а Костенко спустя год вернулся в Крым, где был осужден за нанесение телесных повреждений милиционеру в Киеве во время Евромайдана – по версии следствия, 18 февраля 2014 г. он бросил кусок брусчатки в сотрудника крымского «Беркута». Первоначально Костенко был приговорен к четырем годам и двум месяцам лишения свободы, затем срок сократили до трех лет и одиннадцати месяцев. На суде, кстати, была прослушана также распространенная в январе 2014 г. в интернете с подачи известного пророссийского журналиста А.Шария аудиозапись, якобы засвидетельствовавшая пытки сотрудников милиции в захваченном здании КГГА. О пытках на записи отчитывается человек с голосом, похожим на голос Костенко. Аудиозапись не была приобщена к делу в силу отсутствия возможности ее верифицировать. Однако вполне можно предположить, что во время Майдана задачей крымских агентов российских спецслужб, если Костенко и Краснов ими являлись, была дискредитация участников протеста с помощью подобных инсценировок.
Во время активной стадии боевых действий в зоне АТО Краснов представлялся командиром подразделения «Крым», которое не имело никакого правового статуса и никак не было оформлено (потом, впрочем, утверждал, что воевал в составе батальона ОУН, который также не был легализован). Батальон «Крым» (который, впрочем, «батальоном» назывался условно) был расформирован и разоружен в апреле 2015 г. Правда, в ходе обысков в феврале 2016 г. у его бойцов, которых в милицейских пресс-релизах стали называть «участниками бандформирования», было обнаружено и изъято значительное количество огнестрельного оружия и взрывчатых веществ.
Осенью – зимой 2015 – 2016 гг. С.Краснов становится активистом и даже одним из активных организаторов т. н. «гражданской блокады» оккупированного Крыма.
Краснов был задержан в ночь на 28 февраля 2016 г. на трассе Киев – Харьков после того, как спрятал в тайнике значительное количество взрывчатки. По версии следствия, двумя неделями ранее он встречался на территории Беларуси со своим куратором из ФСБ и обсуждал дестабилизацию ситуации на территории Херсонской области, неподалеку от административной границы с оккупированной Россией Автономной Республикой Крым. Согласно информации СБУ, Краснов был на связи со своим куратором из ГРУ как минимум с 2013 г.
Интересно, что Костенко и Краснов еще летом 2013 г., будучи крымскими милиционерами, внезапно выступили с громкими, но ничем не подтвержденными обвинениями в участии в торговле людьми в адрес главного редактора российской газеты «Московский комсомолец» Павла Гусева. На основе участия молодых людей в сугубо внутрироссийских околополитических «разборках» и операциях по дискредитации определенных персоналий, действительно можно сделать предположение, что сотрудничество с российскими спецслужбами началось еще тогда.
Краснов – далеко не единственный случай украинского национал-радикала, активно «самореализовывшегося» в АТО и обвиняемого при этом в выполнении кремлевского заказа. Наиболее ярким примером в этом ряду, пожалуй, является «Лесник» (Олег Мужчиль), погибший в перестрелке с «Альфой» в декабре прошлого года. Даже знавшие «Лесника» по «Правому сектору» национал-радикалы затрудняются с однозначной оценкой, мог ли их бывший побратим действительно быть российским диверсантом.
В романе Виктора Пелевина «Смотритель» главный герой долгое время пребывает в мучительной неуверенности – является ли он на самом деле тем, кем привык считать себя с детства и кем его видят окружающие, или же он – заблудившийся в собственных фантазиях дух? В какой-то степени, оба варианта логичны и можно было бы сказать, что автор оставляет за читателем выбор, какая версия более убедительна, но суть романа скорее в том, что это не имеет, по большому счету, никакого значения.
Если в случае О.Мужчиля сложно утверждать наверняка, действительно ли он сознательно работал на Москву, или был заигравшимся в революцию авантюристом, то обнародованные материалы следствия в отношении Краснова выглядят, на мой взгляд, вполне убедительно. Впрочем, не имея полноты информации можно и не ставить перед собой задачу определиться в выборе между оценками «радикальный защитник Украины» или «диверсант на службе агрессора». Важно то, что в рамках заданной парадигмы подобные персонажи могут действовать совершенно одинаково в любом случае. По сути, эта ситуация означает, что в своем радикализме ультраправые могут быть столь же деструктивны и опасны для украинского государства и общества, как и сознательные враги. Эта ситуация, в своем роде – диагноз современному украинскому правому радикализму.
Комментариев нет:
Отправить комментарий